80. ГИДРИЯ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ СЦЕНЫ ИЗ ТРАГЕДИИ

Все произведения раздела

Инв. II 1б 619

Лукания, Южная Италия. 360–340 до н.э. Мастер Сиднея

Глина коричневая, с блестками слюды, черный лак с металлическим блеском

В. 31,2; Ø венчика 13,1; Ø тулова 23,5

Показать сохранность, происхождение, литературу

Период расцвета краснофигурной вазописи Лукании оказался кратковременным. Возникнув ранее остальных южноиталийских школ, она очень быстро уступает пальму первенства вазописной школе Апулии, испытывая определенное влияние последней. Подражая апулийским вазописцам, луканские мастера также начинают использовать в росписях дополнительные краски, прежде всего белую, и сильно разбавленный черный лак. Композиции насыщаются предметами, атрибутами, а также растительными мотивами, плотно покрывающими шейку, плечики, тулово под ручками сосудов. Художники расписывают ограниченный круг ваз. Это, прежде всего, несторида, повторяющая местные италийские формы керамики, а также гидрии, кратеры, небольшие кувшинчики и чаши – ойнохои, лекифы, скифосы. Их декор весьма однообразен, используются одни и те же сюжеты, из росписи в роспись кочуют одни и те же фигуры. С другой стороны, луканские мастера часто выбирают для композиций редкие мифологические темы и сцены, явно навеянные театральными постановками. К такому «сценическому» варианту, по всей вероятности, восходит роспись московской гидрии, приписываемая руке мастера Сиднея¹.

Творчество этого вазописца как нельзя лучше демонстрирует особенности луканской вазописи второй половины IV в. до н.э. У его гидрий тяжелое округлое тулово и уплощенные плечики, сравнительно короткая шейка с широким плоским венчиком и небольшая ножка; боковые ручки маленькие и тонкие, слегка приподнятые вверх и загнутые к тулову. Венчик, шейка, плечики и тулово под ручками сплошь покрыты орнаментами, включающими овы, лучи, язычки, «бегущую волну», веерные пальметты и оливковый венок; в нижней части тулова, под основной сценой, сплошная полоса меандра, прерываемого квадратом с косым крестом внутри. Эти пышные узоры служат своеобразным обрамлением сцены, занимающей тулово. В центре на большом прямоугольном возвышении сидит женщина, слева другая женщина с фиалой и ойнохоей в руках, справа – юноша, опирающийся на копье, он обнажен, с одним только плащом на плечах. Как и многие его современники, мастер Сиднея не отличается особым мастерством рисунка: пропорции тел укорочены, головы фигур чрезмерно крупные, руки длинные; складки одежд, прочерченные четкими лаковыми линиями, временами кажутся излишне жесткими, словно топорщащимися. Но все недостатки искупаются подчеркнутой экспрессией персонажей, в первую очередь центральных. На московской гидрии это – женщина, сидящая на возвышении. Опираясь одной рукой на каменную плиту, другой она касается склоненной головы. Лицо, изображенное почти анфас, с большими глазами, длинным прямым носом и маленьким ртом, исполнено скорби и страдания. В этой фигуре исследователи видят Электру, а запечатленный эпизод интерпретируют как тот момент, когда неузнанный еще сестрой Орест передает ей урну якобы с прахом погибшего брата. Подобные сцены, связанные с драматической судьбой греческого героя, нередки в луканской вазописи второй половины IV в. до н.э. В трактовке некоторых из них усматривают прямые цитаты из греческих трагедий, в частности из «Электры» Софокла.

О.В. Тугушева

________________

¹ О мастере Сиднея см.: Trendall, 1967. P. 127–130.