 |
153. СТАТУЯ ПРАВИТЕЛЯ ГОРГИППИИ ИЗ АНАПЫ
Инв. II 1a 817
Боспор. 80-е I в.
Мрамор белый мелкозернистый с серовато-желтой патиной
В. 238,5; Ш. 74. Т. 35
Показать сохранность, происхождение, литературусоединена из двух частей на линии бедер; утрачены ступни ног с частью голеней, кисть правой руки, пальцы левой, нижняя часть кисты; многочисленные сбои на поверхности, особенно на ребрах складок одеяния
с 1939 – ГМИИ (найдена в античной Горгиппии, г. Анапа)
Кобылина, 1941. С. 74–79 (ил.); Блаватский, 1947. С. 97, ил. 61; Кобылина, 1951. С. 173, ил. 1; с. 175, ил. 2; Максимова, 1955. С. 315–316, ил. 295; Всеобщая история искусств, 1956. С. 359, ил. 320; Kobilina, 1965. P. 434; Кобылина, 1972. С. 12–13, ил. XXI–XXII; Соколов, 1973. С. 158–159; Бритова, Лосева, Сидорова, 1976. С. 69, ил. 116–117; Античная скульптура, 1987. С. 116–117, № 73; Eurasien, 1993. S. 186–187, Nr. 96
Статуя, найденная при раскопках в Анапе1, на территории бывшей древнегреческой колонии Горгиппии, представляет собой монументальную скульптуру некоего официального лица. Близ нее были найдены фрагменты древнегреческой надписи, сообщающей о постановке Геродором, сыном правителя Горгиппии – Неокла, сына Геродора (в Греции было принято называть мальчиков именами дедов), статуи своему отцу в 483 году боспорской эры (187 н.э.)2. Дата согласуется со стилем скульптуры, тем более что у изображенного есть тяжелая гривна с головкой быка – атрибут правителя. Однако обстоятельства открытия фигуры среди фрагментов других официальных статуй, местонахождение которых неизвестно, – их было четыре или пять3 – снижают вероятность принадлежности надписи именно этому, наилучше сохранившемуся памятнику.
Изображен мужчина в хитоне, глухо задрапированный в плащ с тяжелым отворотом, из которого видна кисть согнутой правой руки. Пропорции удлиненные, с узким тазом и широкими плечами, с относительно стройной конституцией. Складки гиматия трактованы резко, сильными спрямленными дугами и частыми рельефными всплесками на правой ноге; материал глубоко проработан и создает богатую светотеневую игру. Убедительно переданы тяжелая основа шерстяной ткани и ее материальная масса.
Голова крепкая, с круглым, плоским, скуластым лицом, явно местного степного типа, с волосами, зачесанными по-римски на лоб, с усами и небольшой кудрявой бородкой (характерно, что волосы на голове почти прямые). Глаза чуть косоватые, небольшие, с уплощенным яблоком и приподнятым к верхнему веку зрачком, вырезанным в форме фасолины. Взгляд, подчеркнутый воздетыми к вискам рельефными бровями, передает открытый, вдумчивый и вместе с тем горделивый характер изображенного. Рельеф лица тонко дифференцирован – плоских, «немых» участков поверхности практически нет; тщательно проработаны все формы – и тонкие индивидуальные волоски бровей, и тяжелые верхние веки, с отчетливыми «мешками» под нижними, и косые плотные жгутики усов, резко расходящиеся к волнистой бороде.
В целом трактовка лица выглядит, при всей ее пунктуальности, противоречивой, и кое-что жестковато-линейное в ней (например, складки на лбу, ровные дуги бровей, размашистая форма усов) противоречит мягко-пластичному (шапке волос, плоти щек). Аналогичное противоречие заметно и в трактовке одеяния, где пластика фасада сталкивается с резко-графической проработкой боков и спины. Статуя, как большинство памятников римского времени, предполагалась для постановки в нише или у стены, где зрители могли видеть ее лишь спереди.
Изображенный горгиппиец явно принадлежит к одному из местных этносов; по мнению М.М. Кобылиной, – к синдам4. Тип его лица близок голове мужчины из Керчи (найдена в 1842) начала III в., хранящейся в Эрмитаже, на что в свое время обратила внимание А.И. Вощинина; она же связала стиль исполнения памятника с пластикой Малой Азии5, как предполагала ранее М.М. Кобылина. Уплощенность формы, при кажущейся трехмерности концепции, а также отмеченные противоречия в трактовке лица и одеяния, с проявлением неких местных графическо-линейных черт, позволяют думать, что это работа малоазийско-боспорского мастера, сочетающая черты столичного и местного искусства. Работа явно была исполнена на месте – в Горгиппии.
Л.И. Акимова
________________
1 Как указывает в первой публикации М.М. Кобылина, она была найдена «при рытье ямы для установки столба» (Кобылина, 1941. С. 79).
2 Надпись хранится в ГМИИ (инв. II 1a 818).
3 Устное сообщение сотрудника Института археологии РАН Екатерины Михайловны Алексеевой (2008), в течение многих лет руководившей раскопками Горгиппии.
4 «Горгиппия – греческий город на месте Анапы – была столицей синдов. Перед нами портрет правителя синдов...» (Кобылина, 1941. С. 79).
5 Вощинина, 1974. С. 198. № 83. Табл. CX–CXI, c. 198 (инв. II. 1842, 107). Керченский портрет близок нашему и по общей структуре, и по трактовке глаз с устремленным в сторону взглядом; похоже сделаны зрачки и отчасти небольшая борода, у горгиппийца несколько более импозантная. Главное отличие нам видится в большей органичности керченского портрета и в отсутствии у него столь явных признаков местного типа. Кроме того, нет антитезы плотной шапки маловьющихся волос мелкой дроби разделенных локонов и завитков бороды (одна из специфических черт стиля). Приведенная А.И. Вощининой аналогия (Inan, Rosenbaum, 1966. N 173, p. 139, pl. CII, 1–2) – голова крепкого широколицего мужчины с небольшой плотной бородой, исполненной без применения бурава (в отличие от эрмитажной и московской), с «бородкой» под нижней губой, также выдает передачу черт индивидуальной модели, но не местного типа. Она более поздняя, периода императора Галлиена (время правления 253–268). В связи с этим портрет правителя Горгипии пока остается без близких аналогий.
